Рэнсом поглядел и увидел, что нога все еще кровоточит.
— Да, — сказал он, — меня укусил Злой. Это хру (кровь).
— Присядь, друг, — сказал Тор, — я обмою твою ногу.
Рэнсом смутился, но Король силой усадил его и, опустившись перед ним на колени, взял в руки раненую ногу. Прежде чем омыть ее в озере, он вгляделся в рану.
— Значит, это хру, — сказал он. — Я никогда не видел ее. Ею Малельдил переделал миры, прежде чем хоть один из них был создан.
Он долго смывал кровь, но рана не закрывалась.
— Значит, Пятнистый умрет? — спросила Тинидриль.
— Не думаю, — сказал Тор. — Тому из его рода, кто дышал воздухом Святой горы и утолял жажду ее водою, нелегко обрести смерть. Ведь те, кто был изгнан из рая в вашем мире, жили очень долго, прежде чем научились умирать.
— Да, я слышал, что первые поколения жили долго, — сказал Рэнсом, — но принимал это за сказку, за поэзию и не размышлял о причине.
— Ох! — воскликнула Тинидриль. — Эльдилы вернулись за тобой.
И Рэнсом увидел не те высокие белые фигуры, которыми были для него Марс и Венера, а слабый свет.
Король и Королева легко узнали эльдилов и в этом обличье — так земной король узнает своих приближенных и в обычном наряде.
Тор отпустил раненую ногу, все трое пошли к белому ящику. Крышка лежала рядом, но никому не хотелось начинать.
— Как называется то, что мы чувствуем сейчас, Тор? — спросила Тинидриль.
— Не знаю, — отвечал Король. — Когда-нибудь я дам этому имя. Но сегодня неподходящий день.
— Словно ты сорвал плод с очень толстой кожурой, — сказала Тинидриль. — Когда мы вновь встретимся в Великом Танце, радость наша будет подобна сладости плода. Но кожура у него толстая, мне и не сосчитать, сколько в ней лет…
— Теперь ты знаешь, — сказал Король, — что хотел с нами сделать Злой. Если б мы послушались его, мы бы пытались добыть плод, не разгрызая кожуры.
— И сладость его не была бы сладостью, — откликнулась Королева.
— Пора идти, — прозвучал ясный голос.
Рэнсом не знал, что сказать на прощанье, опускаясь в гроб. Стенки показались снизу высокими, словно стены; над ними, как в рамке, он видел золотое небо и лица Тора и Тинидриль.
— Завяжите мне глаза, — сказал он.
Король и Королева отошли и тут же вернулись с охапками алых лилий. Оба наклонились над ним и поцеловали его. Он увидел, как поднялась, благословляя, рука, и больше уже ничего не видел в этом мире. Они засыпали, укрыли его лицо лепестками, и благоуханное алое облако ослепило его.
— Все ли готово? — спросил Король.
— Прощай, Друг и Спаситель, прощай, — сказали оба голоса. — Прощай до той поры, когда мы, все трое, выйдем за пределы времени. Говори о нас Малельдилу, и мы будем говорить о тебе. Да пребудет с тобою Его сила, слава, любовь.
Он еще услышал скрежещущий звук опускавшейся над ним крышки. Потом несколько мгновений он различал шум того мира, от которого был уже навеки отделен. И наконец, сознание покинуло его.
МЕРЗЕЙШАЯ МОЩЬ
Современная сказка для взрослых
ПОСВЯЩАЕТСЯ ДЖ. МАКНИЛУ
Я назвал это сказкой, чтобы читателя не ввели в заблуждение первые главы, и он сразу знал, на что идет. Если же вы спросите, почему эти главы так будничны, я отвечу, что следую традиции. Мы не всегда это замечаем, потому что хижины, замки, дровосеки и короли стали для нас такими же странными, как ведьмы и людоеды. Однако для людей своего времени они были обычнее, чем Брэктон — для меня. Многие крестьяне знали злых мачех, тогда как мне еще не довелось повстречать таких ученых. Но главное для меня — та важная мысль, о которой я пытался сказать в книге «Человек отменяется». Из всех профессий я выбрал свою не потому, что сотрудники университетов легче поддаются бесам, а потому, что лишь эту профессию я знаю достаточно хорошо, чтобы о ней писать.
Тем, кто хочет понять получше, что такое Нуминор, придется (увы!) подождать, пока выйдут рукописи моего друга, профессора Дж. Р. Р. Толкина[6].
Повесть эта — последняя часть трилогии (первые две части — «За пределы Безмолвной планеты» и «Пелеландра»), но ее можно читать отдельно.
Оксфорд Колледж св. Магдалины Канун РождестваНавис покров мерзейшей мощи
Подобно тьме угрюмой нощи,[7]
СЭР ДЭВИД ЛИНДСЕЙ (Строки о Вавилонской башне из поэмы «Беседа»)
ГЛАВА I
ПРОДАЖА УНИВЕРСИТЕТСКОЙ ЗЕМЛИ
1
«А в-третьих, — сказала самой себе Джейн Стэддок, — вы сочетаетесь браком, чтобы помогать «друг другу, поддерживать друг друга и утешать». Она вышла замуж полгода тому назад, и слова эти засели у нее в памяти.
Сквозь открытую дверь она видела маленькую кухню и слышала громкое, неприятное тиканье часов. Из кухни она только что вышла и знала, что там все прибрано. Посуду она вымыла, полотенце повесила на радиатор, протерла пол. В комнатах тоже был порядок. Сейчас она вернулась из магазина, купила все на сегодня, а до одиннадцати оставалась целая минута. Если даже Марк придет к обеду, у нее только два дела на все семь часов: второй завтрак и чай. Сегодня там у них собрание. Когда она сядет пить чай, Марк непременно позвонит и скажет, что пообедает в университете. День лежал перед ней пустой, как квартира. Сияло солнце, тикали часы.
«Помогать, утешать, поддерживать…» — печально подумала Джейн. На самом деле, выйдя замуж, она сменила дружбу, смех и массу интересных дел на одиночное заключение. Никогда еще она не видела Марка так редко, как в эти полгода. Даже если он сидел дома, он почти не разговаривал — то ему хотелось спать, то он о чем-то думал. Когда они были друзьями и позже, когда влюбились, ей казалось, что и за целую жизнь им всего не переговорить. Зачем он на ней женился? Любит он ее? Если любит, слово это значит не одно и то же для мужчин и женщин. По-видимому, бесконечные разговоры были для нее заменой любви, для него — предисловием.
«Вот и еще одно утро я промаялась… — сказала она самой себе. — Работать надо!» Под работой она понимала диссертацию о Донне. Она не хотела бросать науку, и отчасти поэтому они решили не иметь детей, во всяком случае — теперь. Оригинальным мыслителем Джейн не была и собиралась подчеркнуть в своем труде «победное оправдание плоти» у избранного ею автора. Она еще верила, что если обложиться выписками, заметками и книгами и сесть за стол, былое вдохновение вернется к ней. Но прежде — быть может, для того, чтобы оттянуть первый миг, — она полистала газету и увидела фотографию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});